Кремня и воздуха язык,
С прослойкой тьмы, с прослойкой света…
О. Мандельштам       

реди многих необыкновенных мест Крыма, где уходящая в гомеровские времена Вечность сочетается с очень красивым, мирным и уютным пейзажем, одно из первых мест занимает отдельно стоящая к северо-востоку от Севастополя обширная гора Мангуп, на плоской вершине которой многие века жили и работали тысячи людей, сотни поколений. Здесь люди разных вероисповеданий находили общую, основополагающую точку опоры во взаимодополняющем созидательном труде, требующем знаний, усердия и навыков. О Мангупе, Мангуп-кале написано немало и сугубо научных трудов для историков, и трудов для просто людей любознательных. Цель данного повествования - оживить собственные чувства и впечатления, которые надолго не уходили из памяти и сердца после посещения этого замечательного места. А посещений было три, в разную пору моей жизни, характеризующую разные фазы ее. Разными были и «подарки» этой горы. Так что для меня это знаковая гора, это - мой Мангуп, и мне хочется о нем друзьям поведать.

Первая встреча

родилась и выросла в Крыму. С детства любила прогулки, экскурсии, но серьезно ходить по горам вплоть до окончания школы в 1949 году мне не довелось: не то время было. Но уже в 1952-м я явственно почувствовала «Зов гор». Поэтому, случайно узнав о возможности «дикарем» присоединиться к плановой туристической группе и пройти пешком от Бахчисарая в Алупку через Ай-Петри (чуть ли единственный тогда маршрут), я захотела это осуществить. Мой друг, мой однокурсник Николай Петров, который до того говорил, что он «юг не любит», хотя ни разу там не бывал, захотел ко мне присоединиться. Так летом 1954 года я впервые приехала в Крым со своим мужем (тогда еще будущим). Мне было 22, следующей зимой я должна была окончить Ленинградский Политехнический институт, так что «по всем статьям» период жизни был особый.

Остановившись в Севастополе, мы вскоре выехали в Бахчисарай, где были радушно приняты директором турбазы. Осмотрев ханский дворец и сходив в Чуфут-кале (второй, после Инкермана, наш «пещерный город»), мы на следующее утро вышли на маршрут. Первый день был прост: перевалили в долину Качи, осмотрели Качи-кальон с необыкновенной красоты гротом и на левом берегу реки вблизи села Баштановка стали лагерем. Чистая вода источника, кругом дикие (одичавшие?) фруктовые деревья, полные яблок, еще зеленых. Николай, у которого в те годы была большая потребность как в питие, так и в кислом (съедал целиком лимон с кожурой), набросился и на то, и на другое. Наутро результат был плачевный.

А предстояло нам в этот день дойти до подножия горы Мангуп и подняться на эту гору. Переход к подножию не запомнился, но, как я теперь понимаю, он был продолжительным, так как нужно было перевалить через оба борта долины р. Бельбек. Подъем на гору дался нам тяжело: ему по причине хворости, а мне по причине физической неподготовленности. Я всегда в школе была самой отстающей по физкультуре, в институте с физкультурой тоже были наибольшие проблемы (хотела увернуться от занятий по общей программе, включающей легкую атлетику, поступив в секцию плавания, но у меня признали тахикардию, недоразвитость легких и забраковали). Группа была молодой, бежали бодро. Силясь поспеть за ними, я задыхалась и поднялась уставшая и недовольная. А поднялись мы прямо к большому гроту, где и устроили дневку. Рядом был мощный ключ, так что дежурные что-то варили, чай делали. Мы, кроме чая, ничего в этот день не ели-пили. Ночевали на сене в гроте.

Наутро совершили экскурсию в цитадель. И сама она, строение явно европейское, и отвесы, стенами укрепленные, и многочисленные рукотворные пещеры, и простор долин вокруг - всё произвело сильное впечатление и явилось кульминацией похода. И это несмотря на то, что руководитель группы говорил о руинах нечто невнятное, вроде того, что вообще неясно, кто тут и когда жил. Лишь спустя много лет стало ясно, что говорить так было велено, хотя еще по старым наработкам ученых, о чем в дореволюционных путеводителях можно было прочитать, жили здесь и потомки восточногерманского племени готов, пришедших в Крым в III веке и вскоре оттесненных в горы гуннами, и потомки хазар караимы, греки, татары. Обо всех этих народах, из Крыма при Сталине выселенных, не полагалось говорить. Запомнилось только, что в плену у турков здесь в темноте и сырости пещеры многие месяцы томились русские бояре, посланные московским царем с дипломатической миссией. Пещеры поразили, хорошо сохранившиеся с окнами, лежанками, сидениями, резкими тенями.

Мангуп не уходил из сердца, хотя в последующие дни немало было чудного: Большой каньон, Орлиный залет с орлиным клекотом, первое знакомство с Ай-Петринской яйлой, восход солнца на зубцах Ай-Петри, немыслимый по крутизне (первый такой!) спуск в Алупку. Пришли туда такие уставшие, физически и морально, что никак не могли понять самодеятельную группу, которая, совершив этот же переход, еще и на Чатыр-даг собиралась. Надо сказать, что пеший туризм был тогда для жителей Крыма явлением необычным, даже шокирующим. О моем намерении «идти пешком в Ялту» знал «весь» завод (главный севастопольский, Судоремонтный) и не только знал, но обсуждал и осуждал. Так что моя тетя, там работавшая в скромной должности табельщицы, вечно сидевшая без денег, обратилась ко мне со словами: «У меня нет денег, но я все же дам тебе на билет в Ялту. Только не иди пешком, не позорь меня». Впрочем, шокирующими были тогда и узкие брюки мужчин, и брюки на женщинах, а особенно шорты; женщинам «разрешались» лишь широкие и длинные черные сатиновые шаровары и то только для спортивных занятий.

Вторая встреча

аверное всем, кто видел меня тогда, было ясно, что это был мой первый и последний поход. Но я ходила с рюкзаком еще тридцать пять лет, пока страна не развалилась. И были в жизни ледники и пропасти, перевалы высотой более 4000 метров над уровнем моря, многодневные переходы, опасные броды бушующих потоков, встречи с медведями, змеями и огромной росомахой. Были горы Кавказа, Памиро-Алая, Алтая, Камчатки. Крым был исхожен и по побережью, и по яйле. Но Мангуп не забывался. И вот летом 1990-го я снова там оказалась. Поход был затеян по моей инициативе, поход со старшим внуком, которому уже 11 тогда исполнилось. Мне шел 59-й, я только что ушла из НИИ, где проработала все эти годы. Ушла потому, что работа кончилась - такое тогда было время… Так что это тоже был знаковый год.

Пешую часть маршрута мы начали у селения Танковое. Мимо села Красный Мак прошли в верховья Каралезской долины, где и стоит четырехпалый Мангуп. Издали его «пальцы»- выступы хорошо видны были на фоне неба. На подъем мы поторопились, приняв случайную тропку за магистральную, так что большую часть этого пути карабкались без тропы, и мне снова было нелегко, и я снова сдерживала темп моих мужчин. Поднялись мы в центре горы, вдали от цитадели. Отдохнув, осмотрели две «пальца». нашли другой мощный ключ. Около него стояли археологи, они сказали, что у этого источника была слобода кожевенников-караимов. А вообще жили тут люди разных этносов, верований и родов деятельности. Кое-что я сама уже знала об этом удивительном месте, которое закончило свою историческую миссию в 1475 году, когда турки им овладели, а до того здесь была столица княжества Феодоро, один из оплотов православия, поддерживающий отношения с Московиею. Последний князь Феодоро, Алексей, за несколько лет до разгрома этого государства заново отстроил крепость в Инкермане (она называлась Каламитой), чтобы иметь и порт, и форпост. Над воротами крепости красовался герб в виде двуглавого орла, как символ принадлежности к Византии… Вот уж, действительно, Феодоро - одно из тех мест славного полуострова, где как сказал родившийся в Крыму известный поэт Илья Сельвинский, здесь «каждый камень звучит голосами эпох»!

Мы походили по бывшим улицам (рядами растущие кусты сирени как-то обозначали их), потом нашли место для лагеря и ночлега, палатку поставили, костерок разожгли и обед на нем сделали. Думали ввечеру насладиться звездным небом: день был безоблачным. Но… вдруг внезапно туман окутал гору, вернее сказать, туча вдруг откуда ни возьмись уселась на гору, так что мы стали как бы плавать во влаге, ничего не видя окрест. С тем и уснули.

Утро было ясным, свежим, и мы бодро зашагали к цитадели. По пути смотрели пещеры, сходы в более нижние ярусы, давильни винограда, хранилища. Змею, на камне греющуюся, внук обнаружил. А вот и цитадель, вошли в ворота, холмы на месте бывших домов и храмов, сужение отвеса. И вот мы на краю, лезем в пещеру, дальше которой только пустота. Дали зеленые, Главная гряда Крымских гор в дымке, и кручи, кручи… Назад спускались по крутой тропе на известковом юго-западном склоне, почти безлесном, намереваясь попасть на автобус, идущий из села Терновка. Но еще раньше встретили такси, на котором довольно быстро прикатили домой. Так окончилась вторая встреча - через 36 лет (целая жизнь!) после первой.

Несколько дней ходила под столь сильным впечатлением от этих следов мощной жизни некогда большого города, что стихи родились, неправильные, разумеется, с точки зрения науки стихосложения, но выход чувствам они дали. Вот они:

Третья встреча

ретья встреча, самая замечательная, была подарена мне совершенно неожиданно в октябре 2003-го. Нельзя сказать, чтобы я в прошедшие 13 лет не стремилась к Горе; мысленно я готовила туда «поход» с подрастающей внучкой. И в Бахчисарай меня не спроста как-то потянуло. Осмотрев Ханский дворец, пошла по нагорным улочкам в сторону турбазы. Шла медленно, оглядываясь окрест. Одна молодая татарка, там живущая, приветливо спросила: «Что вы ищете, не могу ли я помочь?». Я поблагодарила ее за внимание и ответила: «Молодость ищу свою».

В среду 16 октября 2003 я неожиданно оказалась участником и даже докладчиком на проходившей в Севастополе международной конференции на тему: «Крымская война. Новые материалы и новое осмысление». Когда я вышла из гостиницы «Крым», где проходило заседание, холодный день уже сменился темным дождливым вечером, поэтому я решила пожалеть себя и вернуться домой на маршрутном такси. Влезши в подошедшую машину, услышала голос: «А вы откуда?». Это был председатель Севастопольского клуба любителей истории города Олег Глебович Доскато. Через несколько минут он предложил мне присоединиться к экскурсии в Мангуп-кале в ближайшее воскресенье. При этом он предупредил, что если будет дождь, то экскурсия не состоится, и надо ему накануне позвонить.

В субботу вечером дождь не просто шел, а хлестал по всему, что на его пути встречалось. Дозвониться до О.Г. не удалось, так что я легла уверенной, что никуда не еду. Однако утро выдалось ясным, и я, быстренько собравшись, решила к месту сбора прибыть. И мудро поступила: мы все собрались и отправились. И столько подарков нам было подарено, что диву даешься. Оказалось, что и дождь был кстати, но об этом - потом. Ехали мимо Терновки, лес, «точно терем расписной» (И.Бунин), стоял по обеим сторонам дороги. Вскоре за селом взобрались на пологий водораздел, и вот он - Мангуп, с той самой стороны, по которой 13 лет назад спускалась. Но как зарос, залесился склон за это время! Объезжаем гору, сворачиваем направо с дороги, идущей на Красный Мак. Как изменились знакомые места: теперь здесь селение, чайхана и даже касса для оплаты входных билетов в заповедник!

Проходим немного вдоль подножия, и вот он, классический маршрут наверх - широкая тропа. Когда путь определился, я не стала ожидать, пока всё наше общество сгрудится, и пошла не торопясь. Еще несколько человек так поступили. Вот это был подъем, вот это отдохновение: я шла своим темпом, я отдыхала по потребностям, слыша внизу голоса нашей команды! И вот уже - внешние стены, вот на склоне обширное караимское кладбище с каменными надгробиями в древних письменах. Здесь, отдавая дань уважения когда-то не просто жившим, а искусно работавшим, мы, передовые, дождались всех и далее шли рядом с экскурсоводом, ибо тут уже начиналась История, а не только природа.

Вскоре остановились у источника, попили свежей воды. А вот и «мой» грот, где провела я ночь в 1954-м. Но как он изменился! За полвека потоки воды нанесли на его «пол» столько земли, что теперь в него можно было только вползти, а некогда мы поднимались там в рост. Вскоре сделали небольшой отворот влево и оказались на обширной ровной площадке. занятой фундаментом большого храма. Я видела его впервые и была поражена и размерами, и кладкой. Он был такой, как Уваровская базилика в Херсонесе (это значит, что прихожан-христиан было очень много). Нижние венцы стен были выложены огромными прямоугольными плитами, плотно пригнанными. Такая кладка характерна для стен Херсонеса эллинской эпохи. Экскурсовод сказал, что ученые относят возникновение базилики к VI веку нашей эры. То ли здесь дольше сохранялись каменотесные традиции древних греков, размышляла я, то ли она возникла на месте более древнего языческого храма (следов колонн я не заметила, но следы добычи камня можно было видеть на противоположных склонах близ расположенных гор, вертикально и гладко срезанных).

И вот мы на степном просторе почти плоской вершины. Кое-где группки деревьев, кустов, но главное - трава, даже сейчас, в октябре, манящая желтыми, белыми, фиолетовыми глазами цветов. Идем в сторону юго-западного борта. Тут же - знак вершины. Подойдя к краю, заглядываем вниз, отдыхаем, свесив ноги с камней в пропасть. Вглядываемся в дали, а они чудные сейчас как никогда: летом всё зелено, а сейчас узор из зеленых (хвойные) и желто-красных пятен. Не оторвать глаз! Загляделась, отрешилась и вдруг слышу рядом энергичный мужской голос: «А вы давно тут ходите?». «В первый раз, - отвечаю, - я ночевала на Мангупе в 1954-м». «Я сразу это понял, - продолжает мой рослый, спортивного вида собеседник, - по походке, по взгляду». Далее он рассказал, что сам родился в 1956-м и ходит по горам уже 38 лет. Сейчас привел сюда группу школьников из Балаклавы. «А вы видели снег на горах?» - задает он мне еще вопрос. Главная гряда Крымских гор, Ай-Петринская яйла - вот она прямо перед нами, но далеко, облака на ней. Получив подсказку, я всмотрелась внимательнее и явно отличила облака от снега, отражающего лучи с матовым блеском. Для меня видеть горы в снегу - потребность. Видеть Крымские горы в снегу, в то время как в долине зелено и тепло, особенно люблю, ибо они тем самым как бы причисляются к сонму настоящих, больших хребтов. И вот тут они мне так и показались: снег и над ним облака. Так вот почему вчера шел такой упорный дождь - чтобы сделать мне такой подарок!

Но на этом раздача подарков на этом волшебном месте не кончилась. Не успели мы наглядеться на долы и горы, как вдруг, откуда ни возьмись, в воздухе перед нами показались два самолетика. Они казались маленькими, игрушечными. Трудно было поверить, что в них сидит человек и, вероятно, не один. Облетев нашу гору, самолетики прошлись над нами, а затем вновь пошли на круг, снизившись так, что они летели даже чуть ниже кромки, т. е. как бы у нас под ногами, а затем на бреющем полете пронеслись над нашими головами. И даже при этом они казались такими маленькими… Вот такое чудо. Но и оно не было последним. И третье чудо пришло с небес. Журавли усмотрели по каким-то признакам, что пора в путь, к югу. Вот один косяк пролетел, громко крича, в стороне за цитаделью, к которой мы путь держим, второй, третий. Пролетели, истаяли, но крик всё слышен, громкий, волнами идущий. Подойдя к обрывам вблизи цитадели, увидели необычную картину: клубки черных точек кружились в долине, что примыкала к Главной гряде, и это оттуда несся крик столь мощный, что экскурсовод, стоя рядом с нами, принужден был кричать, чтобы мы его слышали. А вот еще один большой птичий «коллектив» со стороны Бахчисарая показался. Летят чинно, стрелой. Кричат не очень громко. Пролетели мимо «носа» горы, где цитадель, уже еле видны. Но что это за усиление крика? Вглядываемся. Оказывается, подлетев к местам, откуда шел постоянный крик, эта стая вдруг распалась, рассыпалась, потом сгрудилась и стала кружиться клубком, крича пуще прежнего. А вот и еще один чинный «треугольник» тоже проделывает это, и еще… Похоже, эта долина была местом журавлиного сбора, местом последних тренировок, последним этапом перед скачком через Черное море. Так и ходили мы целый день под этот нескончаемый крик. Давильни виноградные, прекрасно сохранившиеся, заставляли каждую почтить стояньем перед ней. Откуда виноград? Оказывается, в долинах у подножия его растили, а сюда поднимали. Представляю, как оживленны были дороги и тропы, особенно в пору уборки урожая!

Спокойно, без суеты и спешки, прошли мы в ворота цитадели, чуть подновленные. Ряды окон по-прежнему глядят на всех с высоты. Слева показался кусочек земли, где археологи обнажили группу фундаментов. Вот выступают камни бывшего храма. Какая здесь была теснота когда-то! Тут же сходы в пещеры и тут же кучки одичавших плодовых деревьев. Наши женщины собирают их плоды (яблоки, груши, терновник) на варенье… А гора всё сужается. Подходим к отвесам то с одной стороны, то с другой, снимаем. И всё такое же разноцветье леса по склонам, и ни облачка в синей вышине. А вот и конец: гладкая скала шириной от борта до борта в несколько метров. Обширная многокомнатная пещера с окнами в обе стороны. Прикосновение к Вечности… Ну, что ж, пора и назад. Выходя из цитадели, я встретила в воротах небольшое стадо овец. Два козла его возглавляли, сзади шел пастух… Я остолбенела. Это был один из лучших типов для картины А.Иванова «Явление Христа народу»: длинное одеяние, какой-то «библейский» головной убор, на плечах что-то вроде мягкого ковра, посох в руке. Лицо молодое, красивое, с маленькой черной бородкой, словом, тоже «ивановское» лицо. Он приветливо поздоровался и прошел, словно истаял. Вероятно, он ночует здесь со своими подопечными в какой-нибудь пещерке как 500, как 1000 лет назад. Удивительная встреча, еще один необыкновенный подарок!

Спускались мы по древней колесной дороге, которая идет наискосок того «пальца», где цитадель. Путь долгий, но светлый, сухой, давший возможность посмотреть на отвесы сбоку и снизу, пройтись у подножия горы, налюбоваться красками разнообразного леса, тенями уже низкого солнца (подъем-то шел в густом, высоком лесу, куда солнечные лучи не проникают). Сначала прошли «сквозь» древние стены, где когда-то были городские ворота. Потом поравнялись с подножием отвеса, и тут видны пещеры. И вот они уже над нами, лес стал невысоким, редким, но очень разноцветным, солнечным. А под ногами - белизна известняков, слоистых, будто искусственных. Вода, пользуясь колеями от средневековых еще телег, прорыла по центру дороги глубокие желобы, оставив людям крутые обочины, в сухую погоду проходимые, но в дождь, вероятно, скользкие. Народ разбился на мелкие компании. Догоняют друг друга, объединяются на время, перекидываются словами, расходятся. Необременительно и спокойно. У меня здесь тоже несколько знакомых, так что одиночества не чувствую. Размышляю о виденном. Вспоминаются отдельные строки и выражения из стихотворения Осипа Эмильевича Мандельштама «Грифельная ода», написанного в 1923 году, когда он побывал в Севастополе и ознакомился с окрестностями: Херсонесом, Инкерманом: «Крутые козьи города»… Или: «Обратно в крепь родник журчит / Цепочкой, пеночкой и речью». А вот и поля-поляны, на которых я собрала букет горно-степных цветов, в частности, встретила несколько видов ромашек. А по краям поля, у дороги - орешник-лещина, кизил, барбарис, шиповник, терновник. Можно полакомиться, что все и делали, хотя надо было уже поторапливаться… А потом еще была приветливая чайхана, ароматный зеленый чай, заваренный с примесью горных трав, вкусная медовая пахлава, медленное прощание.

Такой была моя третья встреча с Мангуп-кале. От первой ее отделяли почти полстолетия, но она была самая «легкая» для меня. И это - еще одно чудо, это главный подарок судьбы. Я оценила его. Ежедневно благодаря Судьбу за всё, мне данное, я за это благодарю отдельной строкой. Спасибо!

Вернувшись, захотела уже упомянутую «Грифельную оду» перечитать. Наткнулась на более раннюю редакцию, строки которой еще ближе, на мой взгляд, подходят к Мангупу. Ими и заканчиваю:

Как бы P.S.

днако кончить мне строками О.Мандельштама не удалось, ибо Тот, кто руководит трудом и жизнью моею, тотчас предложил моему вниманию недавно вышедшее издание: «П.С.Паллас. Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства в 1793-1794», М.: Наука, 1999, в котором я нашла описание путешествия на Мангуп 210-летней давности по тому же маршруту. Оказалось возможным сравнить виденное. Поразиться сохранности многого и огорчиться исчезновением еще большего. Вот лишь несколько «наблюдений» этого замечательного ученого, путешественника, обладателя энциклопедических знаний и поразительной наблюдательности:

«Достигнуть скалы, где находится крепость Манкуп, можно только по двум тропам; одной, ведущей из долины Ай-Тодорского ручья. Дорога, ведущая из Ай-Тодорской долины на Манкуп, доступна и для татарских арб. Она служила и мне так же, как другая, на западной стороне скалы, поднимающаяся от деревни Кара-Иляс; последняя только для пешеходов и верховых… Отсюда, проехав каменистую и лесистую лощину, поднимаются на скалистую с крутыми склонами гору, где тропинка высечена в скале… В некотором расстоянии на той же покатости лощины примечают очень древнее жидовское кладбище со многими двурогими надгробными памятниками, указывающие на пребывание этого народа в городе Манкупе. Первой городской стены достигают по верхней болотистой части лощины, где протекает источник, увлажняющий почву. Здесь налево находится обширная пещера с правильною высеченною дверью и несколько открытых цистерн, высеченных в известняке…»

Так вот какой была тогда «моя пещера»! Естественно - она должна была служить жильем караимов- кожевников, несколько домов, которых были еще и во время пребывания там ученого обитаемы (и синагога цела). А вот, что он увидел на верхнем плато:

«Верхнее плоскогорье, защищенное со стороны пологой вышеупомянутой стеной, а с крутой - ужасно высокими обрывами скалы, покрыто прекрасной травой, кое-где кустарниками и несколько одичалыми плодовыми деревьями... Видны только развалины жилищ и остатки двух маленьких христианских церквей; в их восточных нишах можно еще рассмотреть сохранившиеся иконы святых, писанные красками на стенах, и в одной - прекрасный образ Марии».

Увы, «маленьких церквей» мы не видели. А вот большую он не упоминает. Неужели, она, как более древняя, была в ту пору уже погребена? Ведь и в 1954-м нас к ней не водили. Но вот он приблизился в цитадели.

«Мечеть, построенная вблизи внутренней крепости, сохранилась лучше церквей. Эта внутренняя крепость состоит из очень сильной и высокой поперечной стены, перерезывающей узкий мыс, который образует гора с востока в сторону подъема от Ай-Тодора и из четырехугольного замка, стоящего в линии стены и имеющего два этажа. В нижнем были отверстия для мелкого огнестрельного оружия, а в верхнем, почти разрушенном, кажется, стояли большие орудия. На этом мысе растут кустарники и несколько грушевых деревьев; с него открывается великолепный вид на окружающие долины и Херсонес, на моря и горы… В нем имеются также несколько высеченных пещер… Самые замечательные из них - в крайнем наружном выступе скалы к востоку. На скалистой плоской вершине его проделаны несколько водоемов и желобов для приема дождевой воды, на ее северной стороне - опасная, высеченная в скале лестница ведет вглубь, по ней сходят в просторную в три сажени длины и семь аршин шириной четырехугольную высеченную в скале комнату, потолок которой поддерживается четырехугольным столбом. Эта комната имеет с восточной стороны два высеченных помещения, а с южной - три с прямоугольными входами. С западной стороны два входа ведут в комнату, отделенную от первой сохранившейся стеной, имеющей три сажени длины и менее двух - ширины; в ее глубине - широкая каменная скамья, наподобие дивана. Из этой комнаты, пройдя в другую, северную дверь, можно выйти на, обрыв скалы, место, с которого взору представляется в далекой глубине Кара-Илёзская долина; к нему ведет еще более опасная наружная лестница, ничем не защищенная со стороны пропасти. С южной стороны мыса есть еще открытая терраса, к которой ведут несколько ступеней с верхней плоскости, в ней - цистерна, покрытая скалой, и около - просторная пещера, высеченная в скале, и другая маленькая лестница, ведущая опять на верхнее плоскогорье».

Сейчас возможности прогулок по пещерам несколько сократились: наружные лестницы частично обрушились. Но я привожу это описание потому, что оно дает зримую картину этого уникального места, дает возможность сравнить виденное и порадоваться тому, что эта цивилизация продолжает общаться с нами, глядит на нас глазами каменных окон, позволяет сквозь них еще острее почувствовать как прекрасен мир и как долго, несмотря ни на что, продолжается человек в его кропотливых и добросовестных трудах, направленных на созидание, на жизнь.