К 145-летию окончания Крымской войны

реди множества памятников, стоящих в скверах и на площадях города русской славы Севастополя, два являются, безусловно, главными. Это Памятник затопленным кораблям и памятник адмиралу Павлу Степановичу Нахимову. Откуда бы не приезжали гости, они обязательно попадают на обширную площадь, где у моря зовет к себе колоннада Графской пристани, а на стыке двух главных улиц стоит бронзовый адмирал. И до того естественным кажется присутствие здесь того, кто все силы и жизнь отдал этому городу, что кажется стоит он тут вечно, подобно тому, как воспринимается вечно стоящим на Сенатской площади Петербурга Медный всадник. А между тем этот памятник только-только отметил свое сорокалетие: он был открыт 5 ноября 1959 на месте прежнего, поставленного в конце XIX века. Нет, не фашисты уничтожили первый монумент, это власть еще в начале 30-х решила, что не место эполетам в идущем к всемирной победе пролетариата городу, и фигура адмирала была убрана. Вскоре на этом пьедестале появился памятник Ленину (справедливости ради надо сказать – неплохой), Нахимовский проспект именовался тогда улицей Фрунзе и напрочь старался забыть, что был в начале 20-х улицей Троцкого, площадь и пристань носили имя III Интернационала...

Отвлечемся, однако, от той эпохи и заглянем на эту площадь, какой она была чуть более ста лет назад, когда возродившийся город гармонично сочетал развитие коммерции и военного флота с почтением памяти павших. О последнем больше всего все годы пеклись, конечно, оставшиеся в живых его доблестные защитники 1854-55 годов во главе с генералом Э.И.Тотлебеном. «Моряки крепко держатся за свой Севастополь и, кажется, намерены его совершенно возобновить в прежнем виде»,- писал родным 23 июня 1856 года. И.С.Аксаков.

Через девять лет, снова посетив руины города, он повторяет:

«Севастополь должен быть отстроен заново со всеми своими укреплениями. Воскреснуть такою же грозной твердынею как прежде… Потому что Севастопольский эпизод в современной истории – это какой-то отрывок из героического периода, это эпос.»

(из письма Анне Федоровне Тютчевой 8 июля 1865 года) [1].

Кто только не проходил мимо, не стоял у памятника прославленного адмирала, сооруженного в 1898 году на Екатерининской площади между двумя главными гостиницами города - Киста и Ветцеля (последняя появилась вскоре после окончания Крымской войны в доме, где некогда жил Нахимов)! Уже в первые годы его «жизни» это были Л.Н.Толстой, А.П.Чехов, И.А.Бунин, упомянувший «сутулого Нахимова» в «Жизни Арсеньева», М.Горький, К.С.Станиславский с труппой МХТ, С.В.Рахманинов и многие другие. Пройдет два десятилетия, и увидит бронзовый Нахимов у своих ног толпу десятков тысяч своих соотечественников, покидающих родину в годы лихолетья Гражданской войны. Среди тех, кто от ступеней Графской пристани отправился в неизвестность весной 1919 года, была семья Набоковых. Память будущего писателя запечатлела эту площадь:

«В начале девятнадцатого года… пошатнулся и пал Перекоп. Ганин, контуженный в голову…, приехал в Севастополь… и, оставив чемодан в белокаменной гостинице Киста, где суета была необыкновенная, - спустился, пьяный от туманного солнца…, мимо бледных колонн дорического портика по широким гранитным пластам ступеней к Графской пристани и долго, без мысли об изгнанье, глядел на голубой, млеющий блеск моря, а потом поднялся снова на площадь, где стоит серый Нахимов в долгом морском сюртуке, с подзорной трубой, и, добредя по пыльной, белой улице до самого Четвертого бастиона, осматривал серо-голубую Панораму…Так и остался Севастополь у него в памяти, - весенний, пыльный, охваченный какой-то неживой сонной тревогой.»

(«Машенька»).

И Анастасия Александровна Манштейн-Ширинская, дочь командира эсминца «Жаркий», ушедшая из Севастополя вместе с черноморской эскадрой в ноябре 1920 года и прожившая жизнь в Бизерте (Тунис), говоря о Севастополе, прежде всего вспоминает центральную площадь:

«Монументальная лестница Графской пристани с доминирующей над ней античной колоннадой выводила на просторную площадь; в центре – памятник Нахимову, справа - комфортабельный отель «Кист», слева – Офицерское собрание…» [2]

Открытие памятника Нахимову явилось событием российского масштаба, ибо, согласитесь, что и в то время сооружение монументов генералам и адмиралам на площадях , носящих имена царственных особ, было явлением исключительным. Описание этой церемонии и самого памятника можно найти на страницах труда А.П.Валуевой (Мунт) «Севастополь и его славное прошлое» [3]. Эта прекрасно изданная, книга содержит не только немало интересных сведений по истории города, но и 34 прекрасных гравюры Н.С.Самокиша. К сожалению, ныне она почти недоступна читателю, а имя автора, упоминаемое в Энциклопедических словарях Брокгауза и Эфрона и Южакова, не попало ни в ныне издающийся Словарь русских писателей, ни в Литературную энциклопедию.

«18 ноября 1898 г., в памятный день 45-летней годовщины Синопской победы, в Высочайшем присутствии Государя Императора Николая II, при чудной погоде и громадном стечении войск и народа, среди которого находились родственники Павла Степановича и севастопольские ветераны, собравшиеся со всех концов России, в Севастополе открыт памятник Нахимову.

Памятник находится на Екатерининской площади, против Графской пристани, впереди Морского собрания. Нахимов в адмиральском мундире, при шпаге стоит с зрительной трубой в правой руке; левая заложена назад. Статуя поставлена на белую гранитную усеченную пирамиду, утвержденную на темносером гранитном пьедестале. На передней стороне пирамиды надпись: «Адмиралу Павлу Степановичу Нахимову». Под нею спущенное турецкое знамя над горельефом, изображающим Синопский бой…

На пирамиде надписи:

«18 ноября 1853 года русская эскадра под начальством вице-адмирала Нахимова истребила под Синопом турецкий флот Османа-паши».

Затем стихи гр. Ростопчиной:

На задней стороне – громадный металлический лавровый венок с лентой. На уступах – якоря и ядра» (С.129).

Конечно, графиня Евдокия Петровна Ростопчина (1811-1858) – известная поэтесса и очень незаурядная личность, в салонах которой в Петербурге и Москве бывали Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Казамзины, Вяземские, где пел свои романсы А.Даргомыжский, играл Ф.Лист (всего не перечислишь), но почему именно ее строки были взяты для памятника? Ведь у Крымской войны были свои поэты-летописцы: Н.Жандр, М.Розенгейм и, прежде всего, участник Обороны Владимир Дмитриевич Коссинский (1830-1889), отразивший в стихах всю её, - от «Дня первого бомбардирования», закладки редутов и до последнего штурма 27 августа 1855 года, а потом, в 1870-м, написавший эпитафию к памятнику генералу Хрулеву. Значит именно ее строки показались наиболее точно отражающими суть события. Захотелось узнать в каком контексте идут они в стихотворении Ростопчиной, когда и по какому поводу оно написано.

К сожалению, в изданных в наше время однотомниках избранных произведений поэтессы этого стихотворения обнаружить не удалось. Пришлось обратиться к наиболее полному собранию ее сочинений, изданных братом Ростопчиной С.П.Сушковым в Санкт-Петербурге в 1890 году. И тут обнаружилось не только искомое, но и то, что Крымская война отражена у нее еще в пяти произведениях (некоторые из них можно видеть и в современных изданиях). Вот строки первого из них, написанного летом 1853 года, когда общество воображало, что начавшаяся война будет повторением триумфа 1812 года:

НАШИМ БРАТЬЯМ Юговосточным СЛАВЯНАМ
(Прочитав манифест о войне)

Увы, через полтора года картина битвы и настроение общества меняются. Севастополь в осаде и подвергается бомбардировкам, потери наших войск в неудачных сражениях огромны. Убит начальник севастопольского гарнизона, руководитель обороны города адмирал Корнилов. Невеселым представлялся грядущий 1855 год, поэтому важна была моральная поддержка тем, кто в ней нуждался. И Ростопчина делает это возможными ей способами: благотворительными мероприятиями и сборами средств в пользу раненых, к коим прилагает свои стихи:

ПЕСНЯ РУССКИМ ВОИНАМ, РАНЕНЫМ В СЕВАСТОПОЛЕ

«Вдогонку» к ним она шлет слова поддержки мужественным женщинам, из столичных салонов, отправившимся в Севастополь, чтобы под пулями и снарядами облегчать страдания:

СЕСТРАМ КРЕСТОВОЗДВИЖЕНСКОЙ ОБЩИНЫ [4]

Война принимала все более драматический характер, и вот уже по Руси прокатилась волна записи в ополчение. Губернии избирали своих предводителей. Семь из них избрали на этот пост 78-летнего генерала А.П.Ермолова, коего, после декабрьских событий 1825 года, отозвали с Кавказа и отправили в отставку. Генерал принял на себя руководство Московским ополчением. Ростопчина находит для него слова веры и напутствия:

АЛЕКСЕЮ ПЕТРОВИЧУ ЕРМОЛОВУ,
избранному в начальники Московского ополчения

Читаешь эти энергичные, полные гражданственности строки и думаешь: ну какая же это «Московская Сафо», как с легкой руки П.А.Вяземского окрестили ее? Скорее это Жанна д'Арк, во всяком случае в этот ее период. Радуясь, что «слово найдено», знакомлюсь дальше с материалами, к ней относящимися. И вдруг читаю:

«Ростопчина… точно Иоанна д'Арк. Та в домашней жизни простая пастушка, а в минуты откровения герой и мученик; эта – пустая вертушка, а в минуту откровения поэт и апостол душевных таинств.»
(П.А.Вяземский – А.И.Тургеневу. 13 июня 1841) [5].

И это писалось еще за двенадцать лет до войны! После минутного огорчения, что я не оригинальна, радуюсь тому, что стою на верном пути.

Увы, 1855 год оправдал мрачные прогнозы и предчувствия думающей части русского общества. Несмотря на неимоверные усилия, героизм и жертвенность, Севастополь был оставлен, смерть косила воинов не только в битвах, но и в резервных лагерях от эпидемии. Горе коснулось непосредственно Евдокию Петровну: погиб дорогой, близкий ей человек Андрей Николаевич Карамзин, сын великого историка, отец двух ее внебрачных дочерей (в браке Евдокия Петровна, урожденная Сушкова, никогда не была счастлива). Тем поразительнее стойкость ее души, откликающейся на горе близких:

СЕМЕЙСТВУ ГРАФОВ ВИЛЬЕГОРСКИХ

Надо сказать, что силы она черпала, безусловно, и в поддержке близких ей по духу людей. Так, почти одновременно с ее посланием Вильегорским к ней обращается Федор Иванович Тютчев:

ГРАФИНЕ РОСТОПЧИНОЙ

В начале 1856 года, когда в Париже дипломаты вели переговоры об условиях мирного соглашения, в столицы стали прибывать офицеры - защитники Севастополя. Состояние их духа было сложным, ведь война проиграна, хотя они отдали ей столько сил, нервов, знаний, столько товарищей оставили в земле севастопольской. И русское общество единодушно принимает решение – встречать севастопольцев как героев. В их честь обе столицы, соревнуясь, устраивают приемы и обеды. На одном из первых таких приемов, устроенном в честь черноморских моряков московскими дамами в феврале 1856 года, выступает со своим приветствием гр. Ростопчина. Именно здесь она, «такая слабая и маленького роста», как охарактеризовал ее в те годы А.Н.Майков [7], произносит строки, которым судьба, казалось, уготовила бессмертие. Вот эти стихи:

ЧЕРНОМОРСКИМ МОРЯКАМ
Стихи, говоренные на обеде 25 февраля 1856 года, данном московскими дамами защитникам Севастополя

ПРИМЕЧАНИЯ

  [1] Выдержки приводятся по тексту писем, приведенному в труде «И.С.Аксаков в его письмах: т.3 (М.,1892), С.263 и т.4, ч.2 (СПб.,1896), С.150.

  [2] Валуева (Мунт) Анна Петровна (1856-1902) – писательница, автор серии книг «Нашему юношеству – рассказы и хороших людях». Ее «Севастополь и его славное прошлое» опубликован в СПб в 1899 г.

  [3] Анастасия Ширинская. «Бизерта. Последняя Стоянка», СПб., 1996.

  [4] Крестовоздвиженская община сестер милосердия – первая организация по оказанию женской помощи на полях сражений – действовала под патронажем Вел.Кн. Елены Павловны (вдовы Вел.Кн. Михаила Павловича). 120 женщин из лучших дворянских родов самоотверженно ухаживали за ранеными. Десять их умерло там от болезней.

  [5] Цитированные строки печатаются по книге: Ростопчина Е.П. «Талисман». Избранная лирика, Драма, Документы, письма, воспоминания. / Сост. В. Афанасьев. – М.: Моск. рабочий, 1987, С.282. Здесь же напечатаны ее стихотворения «А.П. Ермолову...» и «Семейству графов Вильегорских».

  [6] В это время она уезжала из Петербурга на родину, в Москву. Печатается по кн.:Евдокия Ростопчина. Стихотворения. Проза. Письма. М.:Сов. Россия, 1986, С.402.

  [7] Из стихотворения А.Майкова. Там же, С.406

  [8] Балтийский порт Данциг и испанская Сарагосса прославились своим сопротивлением войскам Наполеона в 1807-1813 годах.

  [9] Видимо, поэтесса имела ввиду страшную бурю в ноябре 1854 года, когда у Балаклавы было потоплено много кораблей английского флота с людьми, техникой и денежным довольствием.