Путешественник оказывается в центре Вселенной.
К нему приноравливается горизонт, носящий зарю
изнутри, пристраиваются города, и башни с огнями
тьму топчут вокруг него, твердя: иди и смотри.

ам довелось в двух походах пройти эту особую, отдельную страну. Это - горное сердце Грузии, населенное древним народом, красивым, голубоглазым, имеющим особую историю и культуру, сознающим свою отдельность и самобытность. Мы впервые увидели ее с высоты перевала Бечо (3200 м) в 1958 году. Подъем в темноте по крутому фирновому склону, именуемому “куриной грудкой”, в легких тапочках (плановые туристы идут здесь в особых ботинках с железными захватами триконями и с веревкой) нам, неопытным, был нервозен (и как теперь понятно - опасен). Но все забылось при встрече рассвета на перевале, когда вдруг нам были подарены гималайские, рериховские, краски: темнофиолетовое небо и огненный Эльбрус. Затем был спуск по леднику, когда не знали, то ли смотреть под ноги, то ли на роскошный ледник Долры и красивые снежные вершины справа. И вот мы в сказочной долине с травой и хвойными перелесками. Но что это за двурогое чудо парит над лесом? Это Ушба. Она не самая высокая на Кавказе (около 4700 м), но очень эффектная, уважаемая альпинистами и почитаемая живущими здесь. Она - эмблема Сванети. Судорожно цепляются за ее крутые бока льды и снега, вертикальными штрихами видятся водопады. А в долине сами по себе пасутся свиньи, поджарые, покрытые черно-бурой шерстью, тут же коровы и овцы. Вот уже и первое селение виднеется вдали. Вдруг чудное, двухголосное пение раздается на тропе - какие чистые голоса, как свободно они соревнуются, какая необычная мелодия. А вот и певуньи, две прекрасные девушки, показались. Увидев нас, сконфузились, замолчали. Знали бы они, что я запомню их пение на всю жизнь…

На следующий день дошли мы до главной реки Верхней Сванетии - Ингури, бурной, многоводной, и, одолев несколько километров дороги вверх, очутились в главном городе этой страны - Местиа. Множество башен, стоящих между домами, поражает. Удивительно совершенны их пропорции, архитектурный декор в виде системы небольших арок в верхней, выступающей части чарует. Мы узнаем, что когда-то в них жили, прятали имущество и скот, защищались от постоянных набегов диких горцев. Вблизи турбазы, расположенной на особой горе, - прекрасный источник нарзана…

Мы были пересыщены впечатлениями и изрядно уставши физически, поэтому на следующий день на маленьком автобусе отправились вниз по Ингури в Зугдиди. Поездка (примерно 200 км) заняла весь день. Во-первых, дорога грунтовая, узкая, идущая по обрыву над Ингури (в одном месте далеко внизу лежит бедолага-автобус, водитель которого не справился с управлением); во-вторых, сказывались местные порядки. Так на одной из остановок в большом селении простояли часа два - водитель ушел на свадьбу. Все окружающие, местные, относились к этому с полным спокойствием и пониманием. А вот какой-то стоящий в проходе чемодан вызывал раздражение всю дорогу: периодически вспыхивали бурные словесные баталии, в которых мы понимали одно слово “чемодано”.

Более дальние поездки, более высокие горы надолго отодвинули от нас Сванети, но она оставалась в сердце. И вот спустя 20 лет мы снова в Зугдиди, на сей раз умудренные, обогащенные знаниями, экипированные. В переполненном автобусе, стоя, едем вверх по Ингури (за это время ее “укротили” - построили плотину гидроузла). К вечеру прибыли в Местиа. Устроились на бывшей турбазе (ныне действующая расположилась в новом корпусе чуть поодаль), стекла выбиты, а ночь холодна. День посвятили городу, ходили в музей, на могилу знаменитого альпиниста из не менее знаменитого сванского рода Хергиани, поднялись на кругозор над правым берегом Ингури, с которого видна Ушба и много других гор. Сходили к нарзану. Около него застали компанию сванов. Один из них подозвал мужа, подал сосуд с вином и предложил произнести тост. Но в этих делах мой ученый муж никогда не был находчив. Вот и тут произнес: “За Грузию” (воображая, что сказал хорошо). Видели бы вы, как насупился “хозяин”, как жестко помрачнел (ведь сваны считают себя древнее, а значит кастово выше грузин, которые ими ныне управляют).

Вторая ночь на турбазе окончательно простудила меня. Решили отойти немного и стать лагерем на природе в своей палатке. Два дня на левом берегу Ингури, на земляничной поляне сделали доброе дело, и мы отправились по основному маршруту к сердцу Верхней Сванети селу Ушгули. Часть пути совпадала с проезжей дорогой, изредка нас обгоняли машины, но нам хотелось прочувствовать страну, тем более что погода была хорошей. Мы знали, что на пути у нас будет отдельно стоящая небольшая гора, на вершине которой расположена сванская святыня - храм Лагурка. Но что это за толстостенные каменные безоконные “сарайчики” встречаются нам в селах среди двухэтажных домов (типичная сельская постройка)? Да это - знаменитые древние храмы, в которых ревностно хранятся древние предметы культа! Ведь сваны приняли христианство одними из первых, за много веков до Руси, бережно хранили свою веру и защищали ее. Без рекомендации старейшины села в храм не пустят, так что мы проходим мимо.

Жаркое солнце днем (июль на исходе), веселая долина, но нас тянет к более глухим местам; сворачиваем с дороги влево, к горам. Знаем, что там есть древнее село Адиши. Очень интересен путь по склону ущелья, где слышится “разговор” небольшой реки. Идти легко: дорожка, шириной чуть более метра, удивительно гладкая, без камней и кочек. Вспоминаем, что сваны не знали колеса. Читали где-то, что в Местиа впервые увидели колесо уже при советской власти, когда туда прилетел самолет. Может, это и легенда, но она отражает суть. Итак, мы идем по дороге, по которой столетиями (тысячелетиями) волы тащили грузы на волокушах. Идем вверх, а тучи с гор, холодные, влажные, спускаются вниз. И вот мы уже среди них, так что, когда пришли в Адиши, стало ясно, что нужно проситься на ночлег. Спросили директора школы, сторож сказал, что он в отъезде, и пригласил к себе. Так нам довелось посмотреть устройство типичной сванской “усадьбы”. Небольшой двор, не мощенный и потому в сырость грязный, двухэтажный, довольно большой дом, вдоль фасада второго этажа - застекленная веранда. Первый этаж - хозяйственный (мы там не были), на второй этаж по внешней лестнице поднимаемся на веранду. Из нее - двери в парадную большую “залу” с кроватями (это для гостей) и в комнату, где живет вся семья. На веранде - “буржуйка”, труба выведена в оконце веранды. Она топится, но как? Толстыми сырыми дровами длиною почти метр! Один конец втиснут в печку, другой - на полу. Дверца открыта, дым кругом. Начинаем вспоминать пройденные селения. Действительно, ни одной трубы не видели, а ведь климат здесь суровый, в Адиши уже и леса нет, в пору северные надбавки получать. Нам предоставляют “зал”, кидаем рюкзаки, идем осматривать селение. С десяток башен среди домов, огороды, окруженные плетнями из хвороста, низкие тучи над горами. В “нашем” дворе есть мазанная печь, она тоже топится, готовят похлебку для скота. Спрашиваем туалет; его нет, для этого используется хлев. Идем туда, но он не чищен много дней, наши ботинки погружаются в жижу, как же нам идти в них в дом?! На вечернюю трапезу с хозяевами выставляем консервы, они - чай и какие-то молочные продукты. В сумерках идем спать, на улице - дождь, холодно. Чтобы не пачкать хозяйское белье и не замерзнуть, забираемся в спальные мешки…

Рано утром без еды покидаем Адиши и идем вниз, однако дождь такой прыткий, что решаем становиться лагерем. В стороне от дороги находим широкую, поросшую травой тропу и, считая, что она редко используется, ставим на ней свою палатку. Однако уже через час показываются всадники. Как вы думаете, как отреагировали бы на палатку на тропе наши “цивилизованные” сограждане, в том числе, питерские, “интеллигентные”? Высказали бы свое возмущение, обругали бы нас, конечно. А что делают эти? Велят своим коням идти по кустам и приглашают нас в свое село. И еще несколько раз за день прошли по тропе, конные и пешие, и никто не сказал ничего плохого, терпеливо обходя по мокрым кустам. Приглашением мы не воспользовались (селение было не по пути), но теплое чувство осталось.

А дождь зарядил, так что дальше продвигались мы медленно, с вынужденными дневками и лишь 6 августа пришли в Ушгули. Сколько видишь на экране туристических объектов, усиленно всем миром посещаемых, которые гораздо менее значительны, чем это почти никому не известное селение (ныне и вовсе потерянное)! Представьте себе просторную, слабохолмистую обширную площадь на развилке двух ущелий, на которой несколькими группами тесно стоят, почти прижавшись друг другу стройные темные и светлые башни (несколько десятков), вокруг спускаются отроги гор, покрытые травой (это уже выше границы леса). Вправо идет тропа на перевал, ведущий в нижнюю Сванети, а прямо, замыкая боковое ущелье, высится до неба белоснежная стена. Это один из пятитысячников Кавказа - Шхара. Правда нам она сегодня показывается без вершины, но все равно дух захватывает (через год нам подарят слайд, сделанный с того же места в ясную погоду, так что представление наше теперь полное - это действительно снежная стена, перегораживающая всё ущелье). Среди башен стоят дома, некоторые, судя по кладке, тоже древние. Проходим по узкой улочке между башнями в центр Ушгули. Воскресенье, оживленно, во многих домах - гости: приехавшая из городов молодежь (в основном с высшим образованием). Отыскиваем почту (нас ждет там наша продуктовая посылка), она закрыта. Но находится добрая душа, которая сообщает о нас почтальону, он приходит и выдает нам ее. Еще снимки, и дальше в путь, к уже упомянутому перевалу. Останавливаемся на ужин и ночлег на травянистом склоне, напротив в распадках - снег, за водой в реке идти далеко, но ничего не поделаешь. Прохладно, но на западе, откуда мы пришли, ясно. Закат в этот последний вечер на земле Верхней Сванетии был долгим и удивительным: на пурпурно-желтом небе в самом центре нижней части его черным контуром вырисовывалась в створе долины конусообразная горка со стоящей на ней одинокой сторожевой башней, а над ней сияющая Венера. Ночью в долине мигал красный огонек костра и тоже казался центром Вселенной…

После перевала через водораздел рек Ингури и Цхенис-Цкали (в боковом отроге Кавказского хребта) картина резко меняется. Вместо однотонного травяного покрова мы вдруг попали в буйство луговых красок - цветы малиновые, синие и голубые, белые, все оттенки желтого, и все это на фоне выглядывающих снежных вершин! А вот и кавалькада косцов; позади коней деловито трусит умная собака. Попади мы сюда через несколько дней, не увидели бы этого разнотравья. Спуск с перевала приводит к альплагерю “Айлама”, здесь нам гостеприимно предоставляют палатку. Это уже - цивилизация, электричество (правда слабое, так что вскипятить кружку воды предоставленным нам кипятильником удается лишь чрез полчаса).

На рассвете иду осматривать лагерь. На плоской крыше какой-то постройки в лучах восходящего солнца спит семейство мамы-свиньи (постройка расположена ниже тропы, так что на крышу смотрю сверху вниз): мама лежит на боку, дети (кто чернее, кто светлее, пятнистые) - рядком, носами к ее животу. Любуюсь, как они лежат дружно и неподвижно. Но проходит минута, и крайние, как по команде, встают и взбираются поверх своих братьев в центре. Несколько энергичных вибрирующих движений, и вот они уже уютно устроились греть оба бока. Через несколько минут “новые крайние” повторяют маневр, совершая справедливый “круговорот”. После завтрака идем к леднику, нависшему над лагерем. На обратном пути заглядываем на поляну в лесу на другом берегу речки. Находим толстое поваленное дерево, отдыхаем. На поляне пасутся кони, поодаль - несколько коров. Муж решает пройтись вверх по склону, я остаюсь на бревне. Вдруг даже не то чтобы слышу, чую, что кто-то у меня за спиной. Зная, что нельзя делать резких движений, чуть поворачиваю голову, скашиваю глаз и вижу огромные бычьи рога, к моей спине приставленные (а мы-то быка среди коров не заметили!). Медленно встаю и также медленно делаю несколько шагов вперед не оглядываясь, продолжаю идти и лишь потом оборачиваюсь. Бык держит голову всё также наклоненной, сморит недобро, но не двигается, видимо, мое поведение его удовлетворило, и он счел задачу освобождения его места от непрошеных гостей выполненной. Да, к природе надо всегда и всюду проявлять почтение.

Наутро мы покинули альплагерь. Небо, как бы желая наградить нас за терпение, впервые было безоблачным. Пошли вниз по проезжей дороге. Это уже Нижняя Сванети, она всегда находилась под защитой Верхней с севера и Западной Грузии (Имеретии) с юга, поэтому башен здесь нет. Вокруг -красивые, преимущественно хвойные леса, но главное очарование сзади: Шхара, вознесясь над перевалами и отрогами, ослепительно белеет огромной пирамидой на синем небе. Догнавшая машина прихватила нас, но ехали мы недолго: Цхенис-Цкали, главная здешняя река, слившись из многих притоков, несет здесь свои воды в широкой долине, разделяясь на множество рукавов. Те дожди, что изнуряли нас, переполнили ее, она кинулась на крутой правый берег, по которому проложена дорога, и смыла часть ее. Осталась лишь узкая полочка, по которой мы пешком миновали опасное место. К вечеру подошли к селу, имеющему автобусное сообщение, но автобус будет утром…

Последний костерок, последний ужин, последний палаточный лагерь. Селение близко, но люди не беспокоят нас, только свиньи пасутся поблизости, хотя, на наш взгляд, тут уже давно все съедено (животные здесь сами добывают себе пропитание вольной пастьбой). После ужина отмываю в ручье котелок от вермишели с тушенкой, налипшие на стенки остатки сливаю в ямку, свинушки с достоинством, но целеустремленно приближаются. Вдруг они натыкаются на ямку, на мгновение все рыльца к ней прикованы, а далее - немая сцена: застыв, смотрят они то в опустевшую ямку, то друг на друга, и на их “лицах” отчетливо выражено потрясение: что это за чудо было?

На следующий день мы добрались до столицы Имеретии и Западной Грузии города Кутаиси, посетили изумительный храмовый комплекс в Гелати, где похоронен один из самых славных правителей Грузии Давид Строитель (как почетно и бессмертно присвоенное ему имя!), и распрощались с этим благословенным краем.

С болью в сердце слушали мы через несколько лет сообщения о страшной беде, постигшей Сванети: необычно большой, многометровый снежный покров зимой вызвал такое количество лавин весной, что большинство сел оказалось под их толщей. Оставшиеся в живых жители были эвакуированы, получили участки земли в низинах. То, что не смогли сделать враги и соблазны цивилизации, сделала стихия. Теперь, вероятно, жизнь там лишь теплится, в основном летом. А тут еще боевые действия в Абхазии, в том числе в долине Ингури. Кто занял теперь древние башни?