Путешественника поминают с
недугующими… и страждующими наравне.

отя мы любили пешие походы, желание видеть Сибирь в ее “разрезе” заставило нас купить путевки на теплоход, отправляющийся из Красноярска до острова Диксон в Карском море. Давно это было, летом 1962-го. Прибыли мы заблаговременно. Речной порт Красноярска принял доброжелательно, предоставив каюту на дебаркадере у центрального причала. Лето было жарким, так что мы не только знакомились с городом, но на речном трамвае плавали к островам, где купались в тихих, нагретых протоках; купались и в самом Енисее, испытывая мощь его быстрого течения. Побывали в музее Сурикова, вечером в парке слушали Седьмую симфонию С.Прокофьева в исполнении оркестра Иркутской филармонии. И хотя исполнение было неважным (артисты демонстрировали свое пренебрежение аудиторией), но нигде больше с таким явлением мы не сталкивались. Но главное, что хотели мы посетить - заповедник “Красноярские столбы” (удивительно, как мало теперь говорят о родной природе, тогда, например, их реклама была поставлена “на широкую ногу”). Рано утром пешком двинулись по новому мосту через Енисей к автостанции. Вот тут мы и прочувствовали всю мощь Енисея в сравнении с Невой, отнюдь не маленькой речкой. Шли, шли - до середины едва дошли; вниз глянули - баржи где-то далеко внизу проплывают, маленькие по сравнению с шириной пролета. Очень красивы и гористые дали (отроги Саян), синеющие прямо по ходу...

Автобус, шедший по дороге вверх по Енисею мимо стройплощадки будущей Красноярской ГЭС, высадил нас у дома, где располагалось управление заповедника Тут тоже отнеслись к нам дружелюбно, рассказали как лучше построить маршрут. Мы планировали пробыть в Столбах дня три, но узнали неприятную вещь: в субботу к вечеру в заповедник прибывает множество молодых мужчин с еще большим количеством бутылок. А мы прибыли в пятницу. Смотритель посоветовал провести там одну ночь, а днем следующего дня вернуться. И вот мы идем по таежной тропе, которая через несколько часов выводит к самым известным столбам: “Первый”, “Второй”, “Третий”… Сочетание причудливых скал и тайги впечатляет, а с вершин их открываются дали и еще столбы… Вот только следы кострищ и стекла битых бутылок удручают. Ночуем в гроте “Четвертого” столба; у входа развели костерок, сварили чай. Проснувшись рано утром видели бурундучка с красивой полосатой спинкой, деловито бегающего вблизи нас по поваленным стволам. Позавтракав, идем к наиболее эффектным столбам. Вот показалась группа узких скал, к небу тянущихся. Это “Перья”. А вот и строгий мужской профиль “Деда”. Надо отправляться в обратный путь. У одного из ручьев решили остановиться, чтобы освежиться, умыться. Не поверите, разувшись, я не знала куда мне поставить ногу, чтобы не поранить ее бутылочными осколками! И так всюду.

Наконец начался наш основной маршрут. Хороший теплоход “Александр Матросов”, у нас четырехместная каюта внизу, но зато мы больше времени проводим на палубе. Проходим древний Енисейск на левом берегу, напротив устья Ангары, Эффектно слияние серого, мутноватого Енисея с голубовато-зеленоватой водой Ангары, еще много километров сохраняющей свою обособленность, свои Следы. Вот вливается в Енисей (как и Ангара, справа) Верхняя (Подкаменная) Тунгуска , затем и Нижняя Тунгуска, где расположен город Туруханск. Во время самостоятельных прогулок на стоянках с нами охотно общаются местные мужчины, основная тема их ворчливо-назидательного разговора - критика стиля нашей одежды. “Русский человек должен ходить в пиджаке(!), сапогах и кепке, а не в куртке, босоножках и берете”, - единодушно заявляют они. А тут уж и Полярный круг, отмечаемый, конечно, “праздником Нептуна” и вручением всем грамот, удостоверяющих свершение нами “знатного подвига”. Тут уж Река становится особенно величественной и многоводной.

Мы в Игарке. Кругом лесные завалы и склады, нельзя сказать, что город красив, но в нем, с его деревянными мостовыми и тротуарами, крепкими домами, какая-то основательность и самоуважение, красоту придает ему обширный рейд с множеством морских судов под флагами разных стран, пришедших за нашим дешевым лесом. Плывем дальше, кончился лес по берегам, но погода пока жаркая. Еще более северный порт Дудинка не остается в памяти, поскольку все внимание сосредоточено на предстоящей встрече с Норильском. И вот мы сидим в маленьких вагончиках поезда, который медленно, с длительными остановками движется к этому необыкновенному городу (тогда много говорили о новом методе возведения многоэтажных домов на вечной мерзлоте, суть которого сводилась к тому, чтобы эту мерзлоту сохранить, для чего дома строились на сваях). Сведения о мерзлоте поражают: ее слой простирается вглубь на сотню, а то и более метров, грунт здесь состоит на треть из “земли”, а остальное лед, когда он оттаивает, всё ползет - дома, дороги. Поражает разноцветие тундры - белые, желтые, малиновые пятна. Восхищаемся, не задумываясь о том, как, кем проложен этот путь (это потом мы узнали, что стоит он на костях заключенных ГУЛАГа). А вот и современный город, с широкими проспектами, многоэтажными домами, магазинами, Дворцами культуры, спортивными сооружениями. Здорово! Люди хорошо зарабатывают на рудниках, на заводе, довольны своим положением. Холмистая местность с островками лиственниц, журчащими речками, озерцами на окраинах города придают ему дополнительную прелесть. Знаем, что зимой здесь - полярная ночь, но всюду видим столбы с фонарями.

Вернувшись на теплоход, продолжаем путь на север. Вот поселок Воронцово на высоком правом берегу. Здесь живут ненцы со своим укладом жизни: чумы, олени, нарты, одежда из меха. В тундре много подберезовиков, торчащих выше крошечных березок. Мы называем их “надберезовики”, помогаем собирать любителям. Местные их не едят. Посещаем кладбище, в вечной мерзлоте - в неглубоких могилах, а то просто на земле стоят деревянные ящики, рядом предметы, нужные для “жизни там”, в том числе маленькие нарты. Разгар лета (12 августа), тундра цветет: белые и желтые ромашки с очень мясистыми сердцевинами, желтые маки, розовые гвоздики, ярко голубые незабудки, пьяняще чистый воздух. Удивительный вечер нам подарен: солнце где-то у горизонта, на небе - буйство малиново-желтых красок, берега Енисея чуть виднеются (его ширина здесь более 15 км). Если смотреть вдоль реки, то кажется, что берег парит, нависает над водой…

Ну а далее и вовсе берега теряются; это уже Енисейская губа Карского моря. Погода переменная: то солнце выглянет, то налетят тучи и становится свежо по-зимнему. И вот нас высаживают в поселке Диксон на северо-западном берегу полуострова Таймыр. Есть тут двухэтажные деревянные дома, больница, клуб, магазин и столовая, электричество и центральное отопление, центр даже заасфальтирован, в порту немало судов. Люди охотно вступают в беседу (замкнутость сказывается), настрой оптимистический, уверяют, что их хорошо всем снабжают и что авиация работает даже зимой. Кое-где у дорог встречаются кучи консервных банок; мы высказываем своему “экскурсоводу” (здешнему комсомольскому работнику) свое удивление такой небрежностью, он поясняет, что 10 месяцев в году поселок засыпан снегом, так что мусор выбрасывают у домов, и только теперь они наводят порядок. Поднимаемся на холмы за поселком. Отсюда уже хорошо видно туманное, безбрежное Карское море. Немало пятен снега, который и нас приветствует с нескольких вдруг налетевших мохнатых тучек. Много собак, больших и маленьких, в том числе в упряжках. Выброшенное на берег огромное тело белухи заставляет почтить его минутой стояния. А вот и здешний приемыш - уже довольно большой белый медвежонок. Он совсем ручной, вырос среди людей, у которых теперь проблема, что с ним делать дальше. Остров Диксон - напротив, он туманно белеет своими снегами. На него нас не высаживают, вместо этого мы его обходим с севера, достигая широты почти 73,5 градусов. Вроде бы и нет вокруг ничего эффектного, но не хочется уходить с палубы, хотя ночь “на дворе”. Впрочем, какая это ночь: небо светлое, светлое, на горизонте - краски зари, до утра так и не погасшие. И хорошо сделали, что прочувствовали всё это, больше в своей жизни 73-й параллели мы не пересекали…

Через день на рассвете случайно услышали объявление о стоянке в Усть-Порте (это севернее Дудинки, там, где Енисей, прежде чем влиться в губу, отделяет от себя влево мощный рукав). Быстро собрались и побежали в поселок. Но не он интересен, а тундра - то болотистая, торфяная, с ягодниками: морошка, гоноболь (ею, еще не вполне зрелой, полакомились), то травяная с покосами. Шли коровьей тропой по мокрым торфяникам в босоножках (о, городские пижоны!), дошли до “леса”: кустарник выше нашего роста и несколько корявых березок. Вернулись другим путем, так что и вдоль Енисея с его черной галькой прогулялись. Хотя утро ясное, теплое, мокрые ноги замерзли, но это неважно!

На обратном пути, вверх по Енисею, многое воспринимается по -другому: лесистость берегов, извивы реки, высокие, гористые берега, особенно у Подкаменной Тунгуски, острова. В одном таком месте устроен нам двухчасовой отдых на природе. Скорей в лес, а он такой чудесный: толстые березы и лиственницы, в подлеске - молодые пихты и кедры с мягкой изумрудной хвоей, а на полянках - брусника и черника. Много съели, но не оторваться. Час шли вперед, потом назад. Оказалось, что есть время выкупаться.

И тут появилась неожиданная для нас проблема: пока мы к северам устремлялись, вода спала, а берег не просох - вязкий ил круто уходит под воду. Но все же сползли в воду, поплавали. А вот на берег выбрались с трудом, с третьей попытки и лишь ко второму гудку теплохода.

Прочувствовали на обратном пути и скалы (некоторые имеют имена: “Кораблик”, “Барочка”), и Осиновский порог (казалось, что воды “под килем” не измерить, и вдруг она бурлит, перекатывается белыми гребнями, только что зубья скал не торчат!). И вот уж кажется, что путь близок к окончанию. Он полон положительных впечатлений, хотя есть моменты и омрачающие: почти все туристы (и я) испытали на себе жестокое пищевое отравление. Много лет спустя в “Царь-рыбе” В. Астафьева я прочитала, что осетры, пойманные в сеть и долго из нее не извлекаемые, становятся ядовитыми. А нас кормили осетрами, покупаемыми в пути у местных рыбаков, и мы так радовались “свежей” рыбе!

В Енисейске выяснилось, что наш красавец “Александр Матросов” дальше идти не может (не хватает футов под килем), посему нас переселили на небольшой теплоход “Бородин”. Вечером с интересом смотрели как нас туером проводят через очередной Казачинский порог. На другой день на шиверах под Атаманово нас снова берут на буксир. А казалось, что Енисей бездонный! В заключение “пароходной части” хочу сказать, что нашими попутчиками были в основном интеллигенты из Москвы и Ленинграда. Увы, мы как-то дичились и завязали мало знакомств, не воспользовались случаем пополнить свой багаж (сказывалась, видимо, наша интеллигентность в первом колене). Но всё же с семьей биолога Б.Ушакова (он изучал ящериц пустыни) несколько лет поддерживали контакты, много лет общались с Л.Быковой (инженером-химиком), а с Е.Салищевой до сих пор обмениваемся поздравительными открытками.

Из Красноярска мы отправились в Москву поездом, хотелось посмотреть страну. Убедились, что с поезда мало что видно, но все же. Оценили красоту Красноярских окрестностей в сравнении с Западной Сибирью, равнинной и почти безлесной. Волнительно было проезжать через Урал. Мы ведь ходили по нему тремя годами ранее, в 1959-м. Вот Свердловск, привокзальная площадь, вот река Чусовая, по ней мы шли несколько дней, знаем ее знаменитые Камни (отвесные скалы над водой), в том числе эффектный “Заплотный”; по узкой полочке, притираясь к нему левым плечом, миновали его по колено в чусовской воде. Вот и старинный купеческий Кунгур, гостеприимно давший нам тогда кров в гостинице. Вот река Сылва, издали видим вход в Кунгурскую ледяную пещеру, где мы бывали (огромные залы, сталактиты, коридоры…), а поезд идет красивейшей горной долиной, в прошлый раз не виданной… Пермь; там в прошлый раз мы встретились с Камой, радуют леса Прикамья. Вот и Волга у Ярославля, а наутро - Москва. Конец.

Больше вдвоем мы не ходили по земле Сибирской, но видели ее и вспоминали.

…Самолет из Владивостока делает посадку в Улан-Уде, а далее, взмываясь так показывает Байкал, что дух захватывает - от берега до берега, и берега-то все знакомые! Устье Селенги, Баргузин, “Святой нос”. Усть-Баргузин с его песчаными дюнами у берега, а вот скалистый Ольхон на западном берегу, причуды Малого моря, широкий исток Ангары - единственный путь к океану вод этого великого озера, - Иркутская ГЭС, заангарские дали, Иркутск, где со сих пор бродят тени русских Дон-Кихотов 14 декабря 1825 года. Все какое-то свое, близкое. Ведь мы же были здесь все в том же 1962-м. Для начала мы тогда прилетели в Иркутск, приплыли по Ангаре на “Ракете” в порт Байкал, где по телеграмме нас ожидали забронированные билеты на единственный и легендарный, привезенный когда-то по суше теплоход “Комсомолец” (уже не помню, как узнали его расписание). Мы планировали совершить весь его маршрут, но попутчики уговорили выйти в Усть-Баргузине, походить по Забайкалью, что мы на третий день и сделали. И вот ходим по берегу, к ближним горам мимо песчаной “пустыни” с редкими малыми сосенками, пытаемся, пользуясь южной жарой, купаться в озере, но вода слишком “освежающая”, едим омуля в здешней столовой, ночуя в гостинице (мужская и женская комнаты на много коек). Далее автобусом часа три едем в Баргузин. Это большой, красиво раскинувшийся поселок (и здесь жили декабристы), где нам тоже дают койки в гостинице. Тянет к горам, которые здесь уже хорошо видны, поэтому день тратим на поход к притоку реки Баргузин горно-таежную речку Нестериху, вместе со своими перекатами поднимающую нас к склонам, на которых белеет снег. Встретившиеся охотники предусмотрительно закутаны с ног до головы, а мы, по неопытности (о клещах не знаем, комарами пренебрегаем), идем в рубашечках-сарафанчиках. Вернувшись к Баргузину-реке, здесь ласково журчащему, умываемся и обнаруживаем, что вода в нем как нагретая. Пользуемся этим и устраиваем “баню”. На следующий день идем в аэропорт, чтобы улететь в Улан-Уде (это ведь - Бурятия). Летим, снижаемся, садимся…и обнаруживаем себя в знакомой “пустыне” Усть-Баргузина. Оказывается, на востоке - грозовой фронт. Летчики идут в столовую, мы - за ними. Еще одно свидание с Байкалом, еще одна порция омуля. Улетаем через два-три часа; под нами многорукавная Селенга, главный приток “славного моря”, а вот и столица Бурятии. В тот же день поезд везет нас в Красноярск (интересны сибирские кассы на вокзалах: на одних написано “На запад”, на других “На восток”, всё понятно). Жаль, что мимо южного краешка Байкала проезжаем ночью. Ну, а что было потом, я уже написала…