Путешественник всегда немного ряженый…
В зрачках его серебрится быстрая ртуть.

осетив в 1965 году Камчатку, мы потеряли голову от вида стройных конусов вулканов, от красок вулканических пород. И захотелось посмотреть на вулканы древние, поэтому в следующем году мы полетели в Армению. Самолет делает круг над ночным Ереваном. Великолепное зрелище тысяч огней. На турбазе места не оказалось, но можно пользоваться камерой хранения и ночевать на территории в палатке. Идем в центр, очень жарко даже утром, а днем в тени +35 градусов. Но проспект Абовяна тенист, кругом журчат фонтаны и вазы питьевых источников, прогулочная часть тротуара изящно петляет под деревьями. В общем уровень оформления нами не виданный. Народ приветливый, но совсем не умеет ходить пешком. Спрашиваем : “Как пройти в Матенадаран (хранилище древних книг)?”. Нам объясняют как проехать, но не могут сказать в каком направлении идти, хотя, как потом выяснилось, путь прямой по главному проспекту. Этот необыкновенный музей поражает и своей архитектурой (стоит он под длинной горой на окраине центра), и содержанием. Сразу проникаешься уважением к народу, здесь много тысячелетий живущему. Очень красиво написание букв – каждая как миниатюра. Вот в этом настроении мы поднимаемся оттуда на холм, где напротив новостроек расположены раскопки древнего Эребуни. Заходим и в нагорный парк. Когда-то на его склоне, обращенном к городу, на огромном постаменте высилась фигура “Вождя”; постамент этот отовсюду виден. В парке – пруд, купаются мужчины и мальчики, женщины сидят одетыми, лишь некоторые в уголочке решаются окунуть маленьких девочек. Главное же впечатление с этой высоты – вид на Араратскую долину, уходящую в марево, и на висящие над нею, словно два конуса тонких кружев Большой и Малый Арарат. Не верится и в то, что это реальные горы, и в то, что они далеко, в Турции. Хожу я по городу в странном виде: от жары ноги так отекли, что только в туристские ботинки могу их всунуть. Однако “выдержать стиль”, т.е. ходить в брюках, тоже не могу - здесь женщины в брюках не ходят, так что хожу в платье без рукавов (что тоже не очень прилично) и в “бутсах”. Для вящей экзотики повесила фотоаппарат через плечо (здесь и мужчин с ним почти нет), в общем “ряженая”.. В таком виде ходим и в ресторан обедать (женщин там, вестимо, нет).

Через два дня отправляемся к храмовым достопримечательностям – в Эчмиадзин. Но выходим за пару до него километров у небольшого действующего храма Рипсиме (женское имя). Это каменная постройка с ограненным куполом в центре и куполообразной колоколенкой имеет точную датировку: 604 год. Встретившийся крестьянин (он окучивал кукурузу, рядом растущую) берется нас проводить в храм. Стоим в почтении к древним камням, к чудным пропорциям храма и вспоминаем, в каких руинах лежат храмы Херсонеса XIV века. В Эчмиадзине проникаем не просто в главный храм, но в боковые притворы, где хранятся церковные ценности: какой-то служитель водит двух иностранцев, а мы идем следом, на нас он бросает суровые взгляды, но сказать при гостях нам ничего не решается, а мы “не замечаем” их. Во дворе что-то нас заинтересовало, тут же на скамейке сидел “поп”, мы у него спросили. И тут впервые столкнулись с недоброжелательством: “Я по-русски не говорю”, - почти без акцента, но с вальяжным презрением ответил нам он. И все испортил. На следующий день столкнулись мы с недоброжелательством в самом центре, в парке вблизи оперного театра, у памятника Туманяну. Поскольку надпись на нем была только по-армянски, я решила уточнить его принадлежность у двух интеллигентного вида молодых людей, сидевших тут же на скамейке. И получила ответ сквозь зубы: “Это наш поэт, и вас это не касается”(!) Вот до какого маразма можно дойти, приняв идею национализма как догму.

Совершили мы, конечно, поездку в храмовые комплексы – античный, во времена Александра Македонского сооруженный на краю ущелья у села Гарни (землетрясение разбросало камни вокруг постамента, где-то в 70-х их снова поставили на место), и пещерный комплекс Гехард (обширные церкви в скале в сужающемся ущелье не очень далеко от оз. Севан). Тут же видели мы и сочетание языческих и христианских обрядов: семья приехала к монастырю и после молитвы перед храмом на краю ущелья устроила жертвоприношение: несколько кур зарезано и кровью земля окроплена. (Спустя 20 лет нам довелось побывать после пасхальных дней в грузинском пещерном комплексе Уплесцихе, километров в ста к западу от Тбилиси, так там все камни были в крови и куриных перьях. Вероятно, это связано с ранним принятием христианства; у среднеазиатских магометанских народов жертвоприношение тоже сохранилось).

И вот мы на рейсовом автобусе подъехали к озеру Севан. Идем пешком по берегу, мимо острова, на вершине которого – старый храм. Впрочем, это место только называется “остров”. После того как могущественный Минводхоз стал осуществлять насилие над реками и озерами, над Севаном, в частности, он стал полуостровом. Места здесь “цивильные”, есть ресторан, много легковых машин. А вот и турбаза. Мест нет, но можно поесть, оставить вещи и переночевать в своей палатке на территории. Нам этого достаточно. Проводим день у берега, пройдя к западной оконечности озера. Здесь уже не курортная, но сельская природа: поле злаков, отара овец. Ее подогнали к озеру и поочередно затаскивают овец в воду (нам объясняют, что нужно вымыть их перед стрижкой). Наутро выходим в обратный путь к автобусу. При расставании с озером решаем еще раз искупаться. Сначала иду я, потом Коля, а я (единственная женщина на людном пляже) сижу с рюкзаками. Как только он уходит, ко мне подсаживается мужчина, спрашивает откуда мы, сколько лет мужу. Говорю, что 35. Он очень удивляется: “Мне тоже 35, но он молодой, а я толстый и старый”. Выясняется, что он водитель, и даже 200 м от гаража до дома ездит на машине. И тут я наблюдаю интересную картину: какой-то отличный семьянин привез на своей “Волге” жену и дочь выкупаться. Это происходит так: машина правым боком подгоняется к воде, из нее в платьях выходят женщины, входят в таком виде в воду по пояс, приседают, далее - бегом к машине, влезают и уезжают! Вот такие в древней цивилизованной христианской стране порядки (я не хочу сказать - плохие, уровень нравственности среди женщин здесь, конечно, очень высокий). Это я к тому, что многие очень любят у нас всё “мерить на свой аршин”, признавая только свои понятия и обычаи.

Наконец, мы “выступаем в поход”. Он у нас с вулканическим уклоном, путь лежит в восточную Армению, в Зангезур. Для начала летим в Джермук. Маленький самолет показывает нам центральную Армению, потом поворачивает в ущелье реки Арпа. Видим под собою плоский участок, считаем, что сейчас сядем, и вдруг вдруг земля снова далего внизу. Оказывается аэродром расположен на следующей, нижней площадке. Курорт Джермук только создается. Построена питьевая галерея и санаторный корпус, но нет зелени и привычной для курорта сферы обслуживания. Для “дикарей” есть палатки с кроватями, там мы и располагаемся. Идем пить воду, а затем к водопаду “Волосы”: ручей, протекающий по курорту, в падает в Арпу, растекаясь тончайшими нитями по базальтовому отвесу.

На следующий день выходим в пешее путешествие. По утренней прохладе идти безлесным ущельем Арпы приятно, голубоватая вода шумит-бурлит по перекатам слева по ходу. А вот и шоссе, ведущее в центр Зангезура в город Горис. Вскоре ответвляемся вправо к еще одному водопаду – Шакинскому. Это маленькая Ниагара на небольшой речке. Устраиваем привал с завтраком. Ниже слышны голоса людей (видимо, окраина с. Шаки), но мы не видим ни домов, ни их обитателей. Вторую половину дня идем по Елабуржскому плоскогорью. Воды здесь нет, поэтому нет ни деревьев, ни селений, сухая степь с отарами овец. Но главное – со всех сторон высятся сиреневые стройные конусы старых вулканов, застывших миллионы лет назад, но не утративших своей вулканической стати. И все это на фоне желтого от зноя неба (а снизу кое-где - желтизна убранных маленьких полей злаков). На ночлег располагаемся около большого плоского камня: сначала используем его как стол, а потом как тахту. Утром продолжаем путь по шоссе. Нас нередко обгоняют машины, и все предлагают подвезти нас, а нам хочется прочувствовать эту землю. Наконец решаем, если следующей машиной будет белая “Волга”, поедем. …Уже через несколько минут мы катим. Водителю, конечно, интересно знать, кто мы и откуда. Просим остановиться на краю впадины, в которой распложен Горис и откуда дорога начинает серпантинить. Наша просьба кажется такой нелепой, что водитель не реагирует, лишь на середине спуска он останавливается (везли нас, разумеется, бесплатно). Осматриваемся, делаем кадры, но эффект встречи смазан, не возвращаться же!

Итак, на дне плоской котловины лежит городок европейского вида: ровные улицы перпендикулярно рассекают пространство, маленькие домики с черепичными крышами, а на другой стороне – в желтоватых мягких породах – множество пещер, конусообразных и свечеподобных отдельностей. В некоторых пещерах замечаем присутствие жизни. Это –старый Горис (эта часть Армении была наиболее подвержена турецкому нападению, экономически и социально она – отсталая и отуреченная). Оставив рюкзаки на турбазе, карабкаемся в старый город; а к вечеру прогуливаемся по центральной улице (с аллеей). Слышим разговор на одной из скамеек (как ни странно, по-русски): “Я сегодня вез двух чудаков из Ленинграда, потребовали высадить их на дороге, чтобы сверху посмотреть”.

Наутро мы продолжаем маршрут. Наш путь лежит в древнее село Татев. Разделяют нас не только километры, но и глубокое ущелье реки Воротан. Все бы хорошо, но погода внезапно ухудшилась: холодный туман окутал все вокруг, просто туча легла на плато. Поднялись на край Горисской впадины, дорога просматривается на два-три метра. Свернули с шоссе на дорогу к Татеву. Поскольку она грунтовая, то скоро к нашим ботинкам прилепились огромные куски грязи, на спуске ноги по ней скользят. Обидно, поскольку место–то уникальное: мы спускаемся к реке в том месте, где она прорезает древний вулкан, образуя узкий каньон (“ворота”) и естественный, лавовый, годный для проезда машин, мост. И вот мы уже у реки; тут совсем темно, холодно и сыро. Замечаем какую-то группку людей, жмущихся к скалам. Оказывается, это семейство, приехавшее лечиться в горячем источнике, что тут из-под скалы пробивается (откопано углубление, так что получается “ванна”). Источник парит (вспомнились камчатские ключи, тоже в тумане). Нам дружелюбно предлагают омовение, но не хочется. Идем к мосту. Воротан ревет в “щеках”, устремляясь под нас, темнокоричневые скалы напоминают, что твоя жизнь – лишь мгновенье в жизни вселенной. Спасибо за него. Наверху другого, правого берега – село Татев. Размышляем, что ночевать на такой мокрой земле неприятно, надо проситься на ночлег в дом. Идем к директору школы (эта должность в селах всем известна). Нам предлагают разместиться в школе, где живут ремонтные рабочие. Сбрасываем рюкзаки и идем в Татевский монастырь – главную достопримечательность этого места. Вдающаяся в долину плоская скала (может быть искусственно сглаженная сверху) делает его с трех сторон неприступным. Стена, продолжающая вверх отвес, образует внешнюю стену келий. Они сохранились, чего не скажешь о храме. Монастырь этот был сооружен в раннем средневековье, а разрушен землетрясением в 1932 году. Посредине двора высится инженерная загадка: украшенный резьбой качающийся столб (поэтому ему и землетрясение нипочем). Как пишут справочники, Татевский монастырь был в средние века одним из крупнейших на Востоке университетов, в нем одновременно учились до 80 студентов, причем, хотя он был христианским, сюда приходили даже из Индии. Как легко этот комплекс восстановить, какой был бы туристический объект! Увы…

Наутро по хорошей погоде направляемся к г. Кафан вблизи границы с Турцией. Смотрим на монастырь и его отвесы с другой стороны ущелья, плавно и как-то непамятно переваливаем лесистый Баргушатский хребет. Проселочная дорога выходит на машинную. Тут навстречу нам появляется семейство местных жителей. Узнав, что нам нужно в город, они сообщают, что скоро пройдет автобус. Поскольку остановка далеко, они подождут, пока он появится, перегородят дорогу, чтобы он остановился и взял нас. Так и сделали: просидели с нами на обочине, вышли на середину, заслышав шум мотора, и вот мы уже катим по шоссе. Вот и думай, по воле ли народа произошло наше разделение? Центр Кафана застроен многоэтажными домами, облицованными, как и дома Еревана, розовато-сиреневым туфом. Мутный поток реки, цвета какао, стиснутой высокими туфовыми набережными, несется по центру. Высокие зеленые горы замыкают панораму (напоминает Ялту). Где-то там есть турбаза, но нам уже хочется домой.

Вечером садимся в Ереванский поезд, даже в купейный вагон. Дорога, идущая берегом Аракса впритык к границе с Турцией, вероятно, очень интересна, но темень, так что ложимся спать. Ночью в купе сели попутчики. Они громко укладывали вещи, ужинали, так что разбудили и вызвали ночью неприязнь. Но утром оказалось, что это приятные мужчины, один старше, другой моложе нас, так что мы хорошо поговорили, едучи араратской долиной с виноградниками. “Вот еду и думаю, - задумчиво говорил старший, - сколько еще земли, где можно руки приложить, а наши интеллигенты мутят народ, поднимают на войну с Турцией за великую Армению с Араратом и оз. Ван. Это ж сколько крови будет…”. Сразу вспомнились ереванские снобы, которые сквозь зубы с нами разговаривали. Какими силами они воображают отобрать у Турции кусок земли? Силой русских, чтобы потом объявить их же врагами и отделиться? Через четверть века отделились, с Азербайджаном за Карабах попытались тягаться, атомную станцию закрыли и что? Сколько крови, сколько беженцев. А сколько холодных без света домов, пока не попросили русских станцию снова запустить.

По прибытии в Ереван, мы на следующий же день навсегда с ним распрощались.